Евгения Клименко.
Марик и Маргарита
Но музыку московских сочетаний
на западный бемоль не переложишь.
Дон Аминадо
Дело было на Патриарших, и героиню звали Маргарита. Больше никаких совпадений со знаменитым романом. То есть, роман, конечно, был, но не тот, что у Булгакова. Никакой генеральши, никаких писателей или поэтов, мистики – тоже. Хотя, смотря с какой стороны поглядеть…
Произошла эта история в те стародавние времена, когда компьютеры занимали целые этажи учреждений. Обслуживали их дивизии специалистов, промывали их литрами спирта. Шкафы с жужжащими, пощёлкивающими, попискивающими устройствами внутри располагались шеренгами и лабиринтами.
В нашей организации за каждым из них можно было наткнуться невзначай на эту пару. Нет, они не ворковали, как два голубка на карнизе. Их сжигало такое неистовое пламя, что больно было глазам.
Звали их Марк и Маргарита. Марик был техником по обслуживанию электронных устройств. Несколько лет уже он спокойно работал на доверенном участке, пока в группе молодых специалистов-программистов не появилась Ритуля. Их буквально швырнула друг другу какая-то сила. Впрочем, почему же «какая-то»? – Вполне определённая, и имя у неё есть. Это имя – страсть. Бывает так, что всё сошлось – внешне они оба были хороши собой: невысокие, ладные, воспитанные, приветливые, славные ребята. Они стремились быть вместе, когда только могли. Марик то и дело забегал к Ритуле в отдел , у Риты всё время находились дела в машинном зале. Наскоро перекусив в столовой во время обеденного перерыва, они мчались на Патриаршие пруды погулять у воды, побродить по дорожкам и, конечно, поцеловаться за каждым деревцем или киоском.
Патриаршие пруды, или Патрики, как называла их окрестная детвора, были в нескольких шагах от нашей фирмы. Чтобы пройти в Трёхпрудный переулок с улицы Горького (теперь она опять Тверская!), нужно было нырнуть в арку, спуститься немного и, обогнув красный многоэтажный дом, оказаться перед крыльцом с вывеской нашего учреждения. На первом этаже огибаемого дома всегда светились электрическим светом два угловых окна. Там жила в тёмной комнатёнке коммунальной квартиры известная артистка, игравшая в кино всех аристократических старух. Говорят, она была княгиней.
То ли этот красный дом, то ли тот, в котором размещалась наша организация, был построен на том самом месте, где когда-то жила в особнячке семья Цветаевых. И каждое утро две девочки – Марина и Ася – бежали впереди запыхавшейся няни на Тверской бульвар, к Пушкину. Он стоял там прежде, чем зачем-то перенесли его на нынешнее место, спиной к уродливому кинотеатру «Россия». Девчонки мчались по Сытинскому переулку, мимо Некрасовской библиотеки, влетали за ограду бульвара и неслись к Александру Сергеевичу. Шлёпнув ладошками по граниту постамента, они успокаивались, возвращались к няньке и, уже не спеша, солидно, разглядывая прохожих и обсуждая всех выгуливаемых собак и собачонок, спускались вниз, где у Никитских ворот стоял Храм Вознесения. Девчонки знали, что их обожаемый Александр Сергеевич венчался тут со своей Натальей.
Если у няньки было хорошее настроение, можно было попроситься погулять по Спиридоновке и зайти на пруд полюбоваться лебедями. Трёхпрудный переулок занимал территорию от Английского клуба до Патриарших прудов. Их было три пруда когда-то, отсюда и название во множественном числе. Потом два пруда засыпали, застроили их место домами, а название осталось.
Ну что за свойство у этой Москвы! О чём бы ни говорили, она тут как тут – на первом месте. Прошу любить и жаловать! Я-то рассказываю о наших влюблённых!
Прошло немного времени, и молодые поженились. Состоятельные родители купили им квартиру в хорошем районе. Всё складывалось просто отлично. Первым плодом их страсти стал чудесный мальчик с белыми пышными кудряшками, а через два года родилась девочка.
Как-то Ритуля рассказала анекдот: «Килька и тюлька вышли замуж за евреев и стали называться сайра и мойва». Рита тоже свою красивую фамилию Лебедева сменила на Шустер – фамилию Марика. Любила его потому что.
Страсть не утихала. Конечно, вести себя при сотрудниках они стали намного сдержаннее, но глаза! Они полыхали по-прежнему. Скорее всего Марик и Рита были теми самыми двумя половинками, которые все ищут, но мало кто находит.
Началась перестройка. Все устраивались, как могли. Марик наловчился шить брюки, Риточка – вязать. О нет! – Тут я что-то перепутала. Я учила её вязать, но ничего не вышло, поскольку у Риточки очень болели руки. Да, конечно же, ещё раньше, до вязания, Ритуля частенько говорила о болях в руках, и мы наперебой предлагали ей домашние средства от ревматизма. «Бедняга, такая молодая, - думали мы, - а болеет болезнью старушек».
Детки подрастали. В то сумбурное, смутное время эта семья казалась оплотом стабильности, эталоном, поддерживала нас мыслью о том, что ещё не всё потеряно.
Перестройка шла своим ходом. Иноходью, я бы сказала. Учреждение наше развалилось, многие разъехались. Наших теперь можно встретить в Австралии, Германии, Чикаго, Сан-Франциско, Вашингтоне. Вт и я давно уже живу в белом городе на берегу Средиземного моря…
А приехавшая погостить ко мне подруга, тоже работавшая с нами много лет, рассказала мне, что у Ритули обнаружилась саркома костей и она как-то очень быстро и в тяжких муках сгорела, оставив сиротами Марка, сына и дочку.
Воистину, неисповедимы пути твои, Господи! Кто знает, не постарался ли тут и тот самый любитель прогулок по Патриаршим из булгаковского романа? Путать карты, ходить краплёными – это его любимое занятие…
Произведения этого раздела