Добавить в избранное


Рекомендуем:

Анонсы
  • Певцы и судьи >>>
  • Сказка о домашних тапочках >>>
  • Вундеркинд трамвайных линий >>>
  • О вороне:повод и причина >>>
  • Мужик на лестнице >>>


Новости
Презентация книги Иосифа Данкина "Блажен, кто верует" >>>
Фоторепортаж Давида Гренадера и Фриды Шутман
с... >>>
Творческий вечер Клары Рубиной >>>
читать все новости


Все произведения


Случайный выбор
  • От 0 до 10  >>>
  • Певцы и судьи  >>>
  • Ночь  >>>

 
Анонсы:


Анонсы
  • Название стихотворения >>>
  • Поёт синичка... >>>
  • Хочу адама! >>>
  • Я насытился, кажись... >>>
  • Шарик >>>


Новости
Встреча с историком литературы из Санкт-Петербурга... >>>
Презентация 10-го юбилейного выпуска Альманаха "Паруса" >>>
Награждение финалистов конкурса "Человек года 2012" >>>
читать все новости



Вера Каценеленбоген

 

 

Однажды вечером

 

Я уже подъезжала к остановке, на которой обычно выхожу, когда автобус после светофора застрял в пробке. На перекрёстке улиц Ротем – Прахим совсем недавно для безопасности движения сделали малый «круг». Он был выложен цветными плитками вперемешку с цветами.
В пятницу и субботу, когда движение на дороге замирало, на нём можно было видеть подростков на скейтбордах. Они виртуозно прыгали, в воздухе крутили сальто и точно приземлялись на свои, катящиеся по наклону «круга», доски. Я подумала, что наш автобус застрял, потому что кто-то из этих смельчаков попал под машину, но тут же вспомнила, что будний день – среда, 6 июля, около семи вечера. Люди возвращаются с работы, с морского рынка, и вряд ли кто-то из мальчишек осмелится так рисковать во время пика движения на этом, в общем-то тихом, перекрёстке.
Медленно-медленно автобус всё же двинулся по своему маршруту. Когда, наконец, я вышла из автобуса, мне пришлось с трудом протискиваться сквозь толпу. Близлежащие дворы были заполнены машинами полиции, скорой помощи, пожарной охраны. Но не наблюдалось никакого движения, ничто нигде не горело, никто нигде не кричал. Отчего же так много людей и машин? Я недоумённо огляделась, пытаясь определить, что же привлекло всеобщее внимание.
Я увидела детскую площадку с качелями, скамейками, пальмами и зелёной лужайкой.
Обычно, в любое время дня, особенно по вечерам, этот скверик бывает заполнен ребятишками.
Сейчас сквер был пуст, и полицейские останавливали всех желающих пройти. Между сквером и торцом старого четырёхэтажного дома на столбах стояла группа людей – представителей различных служб. Переговариваясь, они поглядывали на крышу дома. Я тоже посмотрела туда, но ничего не увидела, тогда я обогнула сквер и остановилась у забора. От земли метра на полтора он был сложен из камня, и в него была вмурована металлическая изгородь.
Во мне прочно сидит фоторепортёр: я , ухватившись за забор, чтобы меня не сдвинуло массой людей, выбрала наиболее удобную точку для обзора. Подняла голову и охнула. То, что я увидела, не вписывалось в рамки обыденной жизни: на решётке в окне третьего этажа стояла женщина. Она, чуть наклонившись, разговаривала с полицейским, который, очевидно, был здесь главным. В толпе стоял гул, и разговора их слышно не было.
Женщина показалась мне знакомой, я вспомнила, что видела её несколько раз на автобусной остановке. Она привлекла моё внимание с первой встречи своим громким разговором и странностью в одежде. На вид ей было лет сорок. Небольшой вздёрнутый носик, маленькие припухшие глазки, чуть скуластое лицо, большие, словно расплющенные на стекле губы и светлые волосы, собранные в пучок – такой портрет я увидела за несколько секунд, когда впервые взглянула на неё.
Более 30 лет назад, уже будучи фотографиней, чтобы научиться писать, я сама себе давала задание: несколько секунд смотреть на человека с тем, чтобы составить его словесный портрет. Особенно это занятие увлекло меня во время поездки в Кишенёв, где пришлось долго сидеть в зале ожидания на вокзале. Образы некоторых скучающих пассажиров врезались в мою память на всю жизнь. Я как будто и сейчас вижу круглолицую девушку в пуховом платке, вздремнувшую старушку, уставшую женщину со множеством набитых сумок…
Но вернусь к описываемому мною событию. Люди, стоявшие рядом, спрашивали друг у друга, что происходит, но говорили только на иврите. Я, не до конца понимая, о чём говорят, пыталась самостоятельно осмыслить происходящее. Между тем, толпа зевак всё увеличивалась:
ничто не вызывает у людей большего интереса, чем человеческая трагедия.
Женщина стояла в полный рост, двумя руками держась за решётку. У неё над головой на верёвках болталось выстиранное бельё. Иногда порыв ветерка наполовину закрывал цветастой простынёй её блузку и джинсовую юбку чуть ниже колен. Было ясно, что очутиться на внешней стороне решётки окна третьего этажа женщина могла, только спустившись сверху. Но как она протиснулась между натянутыми в пять рядов верёвками и стеной дома? Для чего проделала такой опасный путь? Если бы она хотела покончить жизнь самоубийством, логичнее было бы просто выброситься из окна четвёртого этажа. Зачем же так рисковать и спускаться по простыням на решётку третьего?
- Расходитесь, - прервал ход моих мыслей полицейский, дежуривший у входа в сквер, - это что вам, кино? – А хоть бы и кино! – отозвался кто-то из толпы. Большинство же недоумевало: – Зачем? Почему? – Это она себе рекламу создаёт, - возмущалась полная женщина, - у неё много детей, но сейчас они в летних лагерях: государство ей помогает. –Да ненормальная она! – раздалось сразу несколько голосов. – Так она сначала позвонила, чтобы все съехались, а потом полезла, - подал голос какой-то парень.
- Действительно, - подумала я, - во дворе и пожарная машина, и несколько машин полиции, и скорая помощь, а женщина по-прежнему стоит на решётке и переговаривается с полицейским.
По двору перемещался фотограф-профессионал, выбирая различные точки съёмки. Очевидно, это был фотокорреспондент какой-то газеты. Меня удивило, что женщина начала закрывать лицо от объектива, крутить головой, пытаясь спрятаться за болтавшейся простынёй.
Волосы, перехваченные чёрной бархоткой, растрепались, она хотела поправить их, но одной рукой сделать это было невозможно: второй она держалась за решётку. Никаких мер по спасению не предпринималось. Переговоры зашли в тупик. Женщина стала дёргать висевшее бельё, словно проверяла, выдержит ли оно её вес ещё раз. Когда она начала спускаться вниз, один из железных угольников, на котором были закреплены верёвки, не выдержал и согнулся, оборвалась и одна из пяти верёвок и вместе с бельём повисла вдоль стены. Женщина полезла по фигурной решётке вверх, к своему окну. - В квартире, наверное, никого нет, иначе бы ей оттуда, сверху, попытались оказать помощь, - думала я.
А она продолжала карабкаться… Вдруг одно сабо застряло среди прутьев и чуть не упало вниз. Толпа затаила дыхание. С трудом сохраняя равновесие, женщина обулась и вернулась на прежнее место. Я взглянула на часы: солнце вот-вот зайдёт, и город погрузится в сумерки. И тут наступил переломный момент: ожила пожарная машина, выдвигая длинную лестницу с люлькой ; внизу под окно выбежали спасатели с натянутым брезентом; приготовили носилки врачи скорой помощи. Двое мужчин, наконец, «оторвали» руки женщины от решётки, уложили её на дно люльки,
и лестница стала сжиматься, опуская людей вниз.
И вдруг мимо нас в сквер с криком «има шели» вбежала девочка лет тринадцати и бросилась к женщине, но та не обратила на дочь никакого внимания, не взяла протянутого стакана с водой, а только говорила, говорила и говорила. Голоса её не было слышно – она сорвала его, лицо опухло от слёз. Вдруг девочка, взмахнув руками, упала. Это было настолько неожиданно, что ни медперсонал, ни полицейские, стоявшие рядом, не успели подхватить её. Внимание врачей переключилось на ребёнка. Девочка была в обмороке, её уложили на носилки, пытаясь привести в чувство, повезли к машине. Вскоре увезли и маму. В опустившихся сумерках толпа стала рассасываться.
Вопрос, почему эта женщина так поступила, остался без ответа – от отчаяния ли, от безысходности, хотела ли кого-то напугать или потребовать что-то. Я думала, что её надолго поместят в больницу, но через несколько дней встретила на остановке пятого автобуса. Какие-то неуловимые изменения произошли в ней. Неожиданно для себя я поняла, в чём дело. Раньше она громко переговаривалась с людьми, находящимися рядом, а на этот раз сидела молча в салоне, отвернувшись к окну, и, казалось, ни на кого не обращала внимания.
Чего же она хотела?
Через два месяца на автобусной остановке я разговорилась с соседкой этой женщины, и вот что услышала: -Бедняжка хотела привлечь к себе внимание социальных служб. Муж ушёл, она не работает, в квартире отключили всё: свет, газ, воду, телефон. Нет денег, не на что купить еды. Везде от неё отмахиваются, требуя новые и новые справки. Она абсолютно нормальная, выбрасываться из окна не собиралась – кому нужны чужие дети!? Но что ей оставалось делать?!-
И вдруг мы увидели её, ту женщину, которая пыталась хоть как-то заявить о себе: «Видящий да увидит, слышащий да услышит…» Она шла с тележкой, гружёной продуктами, и вела за руку маленькую девочку. Шла домой. Одна из нас…
 

 

Все права принадлежат авторам, при использовании материалов сайта активная ссылка на источник обязательна